Плебейский дегенерат
Сегодня везла на работу сумку с рябиновыми ветками.
Справа от меня уселся таджик какой-то. Ну или узбек.
Чурьё, в общем.
Час пик. И тут вижу, что он грабли свои неумытые тянет к моей сумке.
Ну всё, думаю, попался. Уже воздуха набрала, чтобы закричать: Караул, воришка!
Вот было бы веселье всем вагоном его отмудохать.
И тут он от моей рябины листочек отщипнул. Потянуло, его видимо, к природе-матушке.
С любопытство слежу за развитием событий. Листочек он сложил аккуратненько в несколько раз.
И съел.
Тут я понимаю что уровень неадекватности происходящего зашкаливает, и вдогонку с улыбкой (ну а как тут не заржать-то?) вежливо его так спрашиваю:
- Ну и что, вкусно?
С улыбистым прищуром мой травоядный знакомец очень даже по-семитски отвечает вопросом на вопрос:
- Это сирень?
-Нет, говорю я, это рябина. У нее, вообще-то только ягодки едят. И пофыркиваю. Потому что уж очень смешно у него лицо вытянулось.
- А я думал, сирень - растерянно ответил он и сконфуженно отвернулся.
Остаток пути мы молчали.
Я тряслась от беззвучного смеха. На полу, в сумке тряслась рябина. Видимо, от негодования.
Ну, или из-за того, что вагон качался.
Справа от меня уселся таджик какой-то. Ну или узбек.
Чурьё, в общем.
Час пик. И тут вижу, что он грабли свои неумытые тянет к моей сумке.
Ну всё, думаю, попался. Уже воздуха набрала, чтобы закричать: Караул, воришка!
Вот было бы веселье всем вагоном его отмудохать.
И тут он от моей рябины листочек отщипнул. Потянуло, его видимо, к природе-матушке.
С любопытство слежу за развитием событий. Листочек он сложил аккуратненько в несколько раз.
И съел.
Тут я понимаю что уровень неадекватности происходящего зашкаливает, и вдогонку с улыбкой (ну а как тут не заржать-то?) вежливо его так спрашиваю:
- Ну и что, вкусно?
С улыбистым прищуром мой травоядный знакомец очень даже по-семитски отвечает вопросом на вопрос:
- Это сирень?
-Нет, говорю я, это рябина. У нее, вообще-то только ягодки едят. И пофыркиваю. Потому что уж очень смешно у него лицо вытянулось.
- А я думал, сирень - растерянно ответил он и сконфуженно отвернулся.
Остаток пути мы молчали.
Я тряслась от беззвучного смеха. На полу, в сумке тряслась рябина. Видимо, от негодования.
Ну, или из-за того, что вагон качался.